Валерий Гусев - Часы с лягушкой
– Команда не та, – объяснил Алешка. – Ищи лягушку, Акимыч!
Сработало! Аист сунул в карман дедовой телогрейки клюв, вытащил соленый огурец и брезгливо бросил на траву.
– Иди отседа! – рассердился дед. – Токо закуску испортил. Дармоед!
«Дармоед» сделал пробежку, распахнул крылья во всю ширь и взмыл над полем, закружил над ним, высматривая добычу. Мы помахали ему вслед и пошли «допрашивать» охранника дядю Гену.
А дядя Гена как будто ждал нас:
– Ну как, рыбаки, нарыбачили?
– Ага! Целое ведро.
– Ишь ты, ловки! Чем ловили-то? Никак сетью?
– Удочками.
– Вот этими, што ль? – И дядя Гена достал из-за бетонной плиты наши удочки, которые мы, оказывается, забыли.
– И ловки же врать, – сказал он с явным одобрением.
Но Алешку попробуй поймай на слове:
– Мы другими ловили. У нас этих удочек – как гуталина у Матроскина.
Это дяде Гене еще больше понравилось. И не удивительно: наш Алешка даже врет обаятельно – с широко распахнутыми невинными глазами и рот до ушей.
– Мы за удочками пришли, – начал он. И тут же ляпнул: – И на господина Шмульца посмотреть.
– Шмульцев не держим, а Шульца покажем. Как только появится.
– А когда он появится?
– Слышь, малой, он у нас под немца косит. А значит, аккуратность соблюдает.
– Умывается каждый день?! – ужаснулся Алешка.
– Этого я не знаю – полотенца ему не подавал, а то, что сюда два раза в неделю наведывается, – это как часы.
– Посмотреть бы на него, – мечтательно вздохнул Алешка. С явным намеком. – Я аккуратных людей в своей жизни мало встречал.
– Простое дело. Нынче какой день?
– Пятнадцатое, – сказал Алешка. Он до сих пор путает числа, дни недели, месяцы и годы.
– Нынче среда, – сказал я.
– Вот если завтра четверг будет, он и приедет. Аккурат в пятнадцать часов.
– Ага, – запоминая, сказал Алешка, – в пятнадцать часов ртутного столба. Чао!
– Какао! Удочки-то все-таки заберите.
– Как раз не заберем. Мы за ними в четверг придем. В пятнадцать часов.
– …ртутного столба, – продолжил за него дядя Гена. – Не забудьте. А то ведь он скоро в свою любимую Германию слиняет.
Алешка аж подпрыгнул:
– Чего он там забыл-то?
– У него там за́мок в горах. Мне его личная охрана рассказывала.
– А почему вы его Шмульцем зовете? Он же Галкин.
– Он Шульц. У него кличка такая. Она у него давно. В прежние годы был такой фильм про войну. И там был один придурковатый немец – его звали папа Шульц. Он все время грозил всем своим пистолетом.
– Это здесь при чем?
– А при том, что у нашего Шульца тоже пистолет есть, все это знают. Немецкий такой, с войны. И чуть что – он за него хватается. Все понятно?
Что у меня там на лбу написалось, не знаю. А вот то, что этот дядя Гена слишком много знает для простого охранника, который помойку сторожит, надеюсь, не отпечаталось.
Дома – сюрприз. В гамаке покачиваются две красивые дамы. Одна дама – наша мама, другая дама – тетя Зина. О чем-то беспечно болтают, время от времени берут с табуретки чайные чашки и блюдечки с тортом. Рядом к стволу березы скромненько прислонились две лопаты.
– Размечтались, – буркнул Алешка. – И мышек с себя не обирают.
– Явились! – обрадовалась тетя Зина. – Быстренько берем по лопате и копаем ровные и красивые лунки. Глубиной двенадцать сантиметров. – И гордо добавила: – Это я в Интернете прочитала.
– Кто читает – тот и копает, – попробовал было улизнуть Алешка. – А мы еще и чай не ели, и торт не пили.
– Сначала картошка, – сказала мама, – потом чай. Заслужить надо.
Мы вздохнули и взялись за лопаты. Сделали по лунке, Алешка тут же устал и еще раз попытался слинять.
– Ты куда? – Тетя Зина заслонила собой калитку.
– К дяде Юре, за линейкой. Димка будет копать, а я буду мерить.
– Вот фиг тебе! – тетя Зина успешно осваивала нашу лексику. – Мерить буду я. На глазок.
– Надо линять, Дим, – шепнул мне Алешка. – У меня сегодня с Акимычем генеральная тренировка.
Хочешь не хочешь – начали ковырять лунки. Тетя Зина делала замеры на глазок, вносила свои коррективы («Здесь поглубже, здесь поровнее») и приговаривала:
– Вырастет репка большая-пребольшая.
Алешка ворчал ей вдогон:
– И снесет яичко. Не золотое, а простое.
– Большое-пребольшое, – добавлял я.
Наконец лунки были готовы, и мы с Алешкой пошли, как он сказал, есть чай и пить торт и смотреть в окно. За окном мама с тетей Зиной торжественно сажали картошку. Тетя Зина таскала ведро с клубнями, мама брала их по штучке, зачем-то обтирала салфеткой и укладывала в лунку. Потом они граблями засыпали лунки землей и обе разом вздохнули и провели ладонью по лбу. Запарились бедные.
– Эй вы, водохлебы! – позвала нас тетя Зина. – Марш за водой! Я в Интернете прочитала, что посевы нуждаются в поливе. Чтобы получились дружные всходы.
Мы вернулись на огород. В животе у Алешки булькало. Он нес его перед собой как аквариум.
– Берите ведра – и марш на колодец.
– Чего так далеко ходить, – начал было Алешка, но мама его тут же торопливо оборвала:
– Лешка! И не вздумай!
– Мы из бассейна воды нахлебаем, ладно? А ты, мам, о чем подумала?
– Не говори ему, подруга, – посоветовала тетя Зина и раскомандовалась: – Поливать из бассейна, но без лягушек.
Алешка принес из дома пакет, в котором тетя Зина привезла торт, и уселся возле бассейна с ковшиком и ведром. Начал черпать: воду в ведро, лягушку в пакет. И приговаривал:
– Эта вода для картошки полезная, она тухлая, в ней всякие бактерии развелись.
– Мне не нужная тухлая картошка с бактериями, – торопливо испугалась мама.
– Не тормози, подруга, – торопливо успокоила ее тетя Зина. – Когда будешь ее варить или жарить, все эти бактерии…
– …вырастут большие-пребольшие, – перебил ее Алешка. – В Интернете написано.
– У этих Оболенских, – вздохнула тетя Зина, – столько нового всегда узнаешь. Эй, эй! – Это она Алешке. – Ты куда мой гостевой пакет потащил? Я в нем гостинцы друзьям ношу.
– У меня, теть Зин, тут тоже гостинцы. Для Акимыча.
На «тренировку» я не пошел, решил прогуляться к озеру – глянуть на глухие ворота фирмы «Вампир», послушать, как за забором лают собаки и отдает распоряжения своим работникам их шеф под именем «папа Шульц».
И пошел не зря. Возле ворот опять маячил логотипный микроавтобус, а за воротами слышался разговор. Я так понял, что водитель этой машины был слишком мелок для того, чтобы принимать его в парадном зале «рыцарского замка». Его даже до порога не пускали.
– Ну, что там с этой инициативной группой?
– Развалили, шеф! – Голос очень радостный. Будто человек конфетку за свои дела ждал. – Серов сейчас в больнице…
– Серов – это кто?
– Дальнобойщик. Который все жаловался, что ему после рейса спать негде. Теперь у него личная койка есть, отоспится.
– Ай-ай! И что же с ним за беда?
– В аварию попал. С управлением не справился.
– Все чисто получилось?
– Не волнуйтесь, шеф. Сделано классно. И людьми, как говорится, не из нашего района.
– А эта… квочка? Она как?
– Мамаша-то с грудничком? Да никак, шеф. Степик ее возле подъезда встретил… Помните Степика? Рожа страшнее монстра.
– Но он ее не обидел? – фальшиво встревожился господин Шульц.
– Как можно, шеф? – Водила визгливо захихикал. – Он ей просто совет дал. «Ребеночка береги», – сказал.
– Да, уж если Степик советует, тут даже я бы прислушался.
– Уж вы скажете, шеф! – угодливо восхитился водила.
– Там еще третий был, мухомор такой…
– Пенсионер-то? – послышался смешок. – Этот умнее всех оказался. Растаял без следа.
– А что там наш крановщик?
– Все тихо, шеф. На связь не выходил – значит, объект не появлялся. Видать, в самом деле слинял.
– Ну, это мне решать – слинял он или у нас на хвосте висит. Он для нас все еще очень опасен. Он все нити держал в руках, а бывших ментов не бывает, они как волки – след не бросают.
– Уж конечно, шеф, вам виднее.
– Да уж конечно. Ладно, давай там ускоряй подготовку к эвакуации. Что-то мне неспокойно.
Звякнула калитка, вышел к машине водила. А я уже спокойно шел мимо, сжимая в кармане знаменитый папин диктофон. И зло думал о том, какие же гады есть на белом свете!
Время шло. Лето разгоралось. Мамины грядки радовались теплу и влаге. Тетя Зина то приезжала, то уезжала. Она боялась оставлять своего Гошу одного.
Очередное утро началось со всяких хлопот. Мама поворковала над своими посадками и заставила нас их поливать, не жалея воды. Потом опять начала уборку в нашем дилижансе. Потом пошла готовка.
– Может приехать Зинка, – сказала мама. – Пусть увидит, как у нас чисто и какой хороший обед. – Мама всегда радовалась ее приезду и говорила: «Зинка настоящий друг».
